|
Глава 7
ПРИМИТЕ ЭТО, И ВАМ ПОЛЕГЧАЕТ
«Креативная диагностика», применяемая врачами, и «креативный маркетинг», заполняющий больничные койки, наносят непоправимый ущерб вашему здоровью и вашему кошельку.
Тем не менее они не могут сравниться с креативностью американских производителей лекарств. Каждый год из их исследовательских лабораторий изливается ядовитый поток новых химикатов и соединений, позиционируемых как лекарства, отпускаемые только по рецепту врача, который, в свою очередь, выдумывает псевдоболезни, для лечения которых они предназначены.
В основном эти бесполезные и опасные назначения делаются женщинам.
В утренних газетах часто появляются передовицы, восхваляющие какое-нибудь новое, только что появившееся «чудодейственное лекарство». Вы можете счесть такие статьи обнадеживающими, но — не стоит. Положим, по большей части все эти прославленные открытия действительно являются чудом, но не в том смысле, который пытаются внушить вам производители. Чудесно то, что наш сверх меры медикализованный народ выжил, несмотря на все так называемые чудеса, навязанные нам врачами и производителями. Более объективный взгляд на ядовитые «волшебные зелья», которыми хвастаются врачи, откроет перед нами зловещий факт: бессчетное количество лекарств, выпущенных в этом году, было создано для лечения болезней, вызванных «чудодейственными» лекарствами, с гордостью анонсированными в прежние годы.
Повторюсь: новые лекарства продаются для того, чтобы противодействовать симптомам, вызванным другими лекарствами.
И чудеса продолжаются, бесконечно обогащая врачей, аптекарей и фармацевтические компании, — за страшную цену, измеряемую как деньгами, так и человеческими жизнями.
Потрясающим примером служит самый распространенный транквилизатор — торазин /Chlorpromazine/,/ Chlorazin/который назначается при психотических отклонениях, тошноте и рвоте, оцепенении, беспокойстве, чрезмерной тревожности и напряжении. Одним из его побочных эффектов признаны экстрапирамидальные реакции — симптомы, схожие с болезнью Паркинсона.
В случае возникновения этого побочного эффекта применяется артан, побочными эффектами которого являются головокружение, тошнота, психотические проявления, делюзии и галлюцинации, спутанность сознания, беспокойство и агрессивное поведение.
Для лечения женщины, страдающей от побочных эффектов артана, применяется — что бы вы думали? — торазин!
Лекарство подобно котенку, пытающемуся поймать собственный хвост; но только это не котенок и даже не кот. Это тигр, и к тому же очень опасный.
Вы можете — и должны — задуматься, какую пользу здоровью женщины может принести лекарство, вызывающее те самые симптомы, которые оно призвано лечить.
Огромная доля лекарств, назначаемых врачом, — возможно, три из пяти — просто не работает.
Нередко их используют в целях, для которых они не предназначены. Часто их применяют вместо менее опасных и более эффективных альтернативных методов лечения, и большую их часть прописывают женщинам.
Сотни лекарств поступают в продажу несмотря на отсутствие неопровержимых доказательств того, что они не причинят вреда, и еще какое-то количество их никогда не продавалось бы, если бы производители не скрыли того факта, что они причиняют вред.
Лекарства, которые в определенных случаях относительно безопасны, вызывают аномалии плода и врожденное слабоумие, когда они прописываются — а часто так и бывает — беременным женщинам. Неизвестно, сколько видов лекарств способно в долгосрочной перспективе вызывать рак груди, шейки матки или других органов, и эта связь не будет очевидной годы спустя, когда принимавшая их женщина будет умирать от их побочных эффектов.
Большинство лекарств поступает в продажу после испытаний на животных, и первые испытания на людях происходят в тот момент, когда ваш врач испытывает их на вас.
Каждое лекарство таит в себе опасность, до тех пор пока только примерно одно из двадцати существенно превосходит тот препарат, который оно призвано заменить. В основном они создаются не чтобы сделать богаче вашу жизнь, а чтобы обогатить тех, кто их производит, назначает и продает.
Конечно, лекарства, отпускаемые по рецепту, не представляли бы для вас никакой опасности, если бы не лень, недобросовестность, жадность или невежество назначающих их врачей.
Ни одна женщина не должна соглашаться с назначениями врача, не выяснив, зачем они.
Не забывайте, что медицина не изменилась за последние два столетия, с тех пор как Вольтер написал:
«Врачи вливают лекарства, о которых они знают мало, против болезней, о которых они знают еще меньше, в людей, о которых они не знают ничего».
Это предостережение даже более уместно в наши дни, потому что сейчас стало больше лекарств, употребляющихся не по назначению.
Врачи не только совершенно необдуманно назначают лекарства — они к тому же редко информируют, если вообще информируют, своих пациентов о возможности опасных побочных эффектов, таких как внезапная смерть, — эффектов, которые зачастую хуже, чем болезнь, которую они призваны излечить.
Если бы врачи делились этой информацией, многие конвейеры фармацевтических производств остановились бы со скрежетом.
Один из моих телезрителей — врач — объяснил нежелание делиться плохими новостями о лекарствах таким образом:
«Я согласен, что пациентам нужно давать некоторую информацию о побочных эффектах, но нельзя же их запугивать до смерти».
Иными словами, позволительно сказать женщине, что лекарство может возбудить тошноту, но, ради бога, не говорите, что оно также может вызвать конвульсии, сердечную недостаточность или анафилактический шок!
Десятки тысяч пациентов ежегодно умирают от побочных эффектов лекарств.
Меня сбивает с толку извращенная логика, по которой врачи не должны говорить пациентам, что лекарства могут убить их, ради того чтобы эта информация не напугала их до смерти. Когда женщинам дают возможность сделать информированный выбор, они могут узнать, что не убьет их; но зачастую их убивает то, о чем они не знают.
Шовинистическое убеждение врачей в том, что женщины — слабые, истеричные создания, подверженные постоянной тревоге и депрессии, отражено в тех злоупотреблениях, от которых страдают пациентки. Многие врачи относятся к женщинам так, будто последние находятся на том же уровне умственного развития, что и маленькие дети. Хотя нет — к детям они относятся лучше, потому что дети после посещения врача получают бесплатный леденец на палочке. А их матери получают рецепты на дорогие и опасные «пилюли счастья».
Я не знаю, скольких детей «подсадили» на леденцы, но знаю, скольких американских женщин врачи «подсадили» на психотропные средства. В 1978 году федеральный чиновник доложил постоянному комитету, что 36 миллионов женщин принимают транквилизаторы, 16 миллионов «сидят» на седативных лекарствах и 12 миллионов регулярно принимают стимуляторы — в основном бесполезные диетические таблетки. В течение 1978 года еще 12 миллионов жертв поддались на эту приманку, когда врачи выписали им первые рецепты на психотропные препараты.
В 1979 году врачи выписали 160 миллионов рецептов на транквилизаторы, седативные препараты и стимуляторы. Только 10 процентов из них были выписаны психиатрами — единственными специалистами, которые обучены распознавать их действие. В федеральном отчете указывается, что 60 процентов психотропных лекарств, 71 процент антидепрессантов и 80 процентов амфита-минов назначаются женщинам. Женщинам назначается более чем в два раза больше лекарств, чем мужчинам при тех же психических симптомах.
То же исследование обнаружило, что в 1976 году врачи выписали 27 миллионов рецептов на снотворные — это в общей сложности миллиард доз. Эти лекарства были ответственны за 25 000 печальных поездок в отделения скорой помощи, а 5 000 жертв так и не смогли покинуть больницы живыми.
Д-р Роберт Дюпон, директор Национального института проблем лекарственной зависимости, был шокирован этими цифрами и испытал глубокое потрясение от осознания того, что 5 000 несчастных отправились на тот свет, потому что принимали лекарства, которые, «возможно, неэффективны для лечения бессонницы». Исследователи из Национальной академии наук и других почтенных научных обществ сошлись во мнении, что снотворные в равной степени опасны и неэффективны, — разумеется, за исключением тех случаев, когда они помогают вам заснуть столь эффективно, что вы уже никогда не сможете проснуться! Член конгресса Кардисс Коллинз из Иллинойса, глава комиссии по лекарствам, назначаемым женщинам, — один из тех государственных чиновников, которые обеспокоены склонностью врачей приводить ничего не подозревающих женщин к зависимости от транквилизаторов и других сильнодействующих лекарств.
Вот что она заявила:
«Все мы склонны говорить о зависимости применительно к мужскому населению и о зависимости от запрещенных веществ, таких как героин, кокаин и марихуана. Возможно, вы удивитесь, узнав, что большую проблему представляет зависимость около двух миллионов женщин от законных препаратов, назначаемых врачами.
Нередко врачи советуют пациентам-мужчинам решать свои психологические проблемы в спортзале или на поле для гольфа, в то время как женщинам с теми же симптомами они скорее всего назначат валиум».
Несомненно, Кардисс Коллинз выделила валиум/Valium/ по очевидной причине — он является самым распространенным лекарством в стране, и им же более всего злоупотребляют. Мой друг Джон Макнайт говорит, что самое распространенное действие Современной Медицины — это назначение психотропного препарата мужчиной-врачом пациентке-женщине. Один только валиум/Valium/ приносит полмиллиарда долларов фирме «Рош лабораториз» и приводит около 50 000 пациентов в отделения скорой помощи больниц. Вместе с другими транквилизаторами, иногда в сочетании с алкоголем, он ответственен за 1 500 смертей в отделениях скорой помощи в 1978 году. Статистики его жертв, умерших дома или на улице, не существует.
Все транквилизаторы вместе взятые являются причиной вдвое большего количества обращений в отделения скорой помощи из-за передозировки, чем героин и кокаин. 90 процентов пациентов, оказавшихся там по этой причине, — женщины. Комиссар Управления по контролю за продуктами и лекарствами Джери Э. Гойян сказал:
«Я считаю, что мы должны дать задний ход использованию транквилизаторов в случаях обыкновенной тревожности. Они никогда не были предназначены для этой цели. Меня чрезвычайно беспокоит судьба людей, ставших зависимыми от этих лекарств и даже не осознающих этого. И кажется, женщины особенно от них пострадали.
Речь идет о почти 5 миллиардах таблеток транквилизаторов, выписываемых ежегодно» (курсив мой. — Р. М.).
Транквилизаторы, по замечанию д-ра Гойяна, изначально не были предназначены для лечения обычной обеспокоенности. Они были созданы для использования в психиатрических клиниках, чтобы снизить или заменить применение электросудорожной шоковой терапии и хирургических операций на мозге у тяжелых психических больных.
Потребовался длинный прыжок, чтобы перенести транквилизаторы из закрытых на замок палат буйных пациентов психиатрических клиник в уютные солнечные кухни слегка встревоженных провинциальных домохозяек. Но врачи сделали этот прыжок, подтвердив мое самое важное предположение, — Современная Медицина сделает все возможное с любой жертвой, которую сможет настичь. А фармацевтические компании страстно подталкивали врачей на этот путь, зажигая маяки на каждом шагу.
«Промывание мозгов» по поводу лекарств начинается на медицинском факультете, где умеренное количество информации, получаемой студентом от преподавателей, затмевается агрессивным «образованием», которое дают ему представители фармацевтических компаний. Эти акулы Фарминдустрии осыпают студенческие городки рекламными брошюрами, обеспечивают студентов бесплатными комплектами инструментов, учебниками, наборами для вечеринок и даже грантами на исследования и работой на летнее время.
Следствие такой обработки — то, что сформированные во время учебы отношения сохраняются и позднее, когда врач начинает частную практику. Представители фармкомпаний регулярно звонят ему, присылают сувениры и образцы продукции, восхваляя сомнительные достоинства лекарств, которые продают. Было подсчитано, что расходы производителей лекарств на продвижение своей продукции составляют около 5 000 долларов на одного врача в год. Согласно оценкам, фармацевтические компании тратят 1,3 миллиарда долларов в год — а это 13 процентов их общего дохода — на продвижение своих продуктов. Среднестатистический врач получает от фармацевтических компаний массу подарков: настольные наборы письменных принадлежностей, портфели, пресс-папье, календари и так далее. Компании также раздали бесплатно 3 миллиарда таблеток — по 8 500 на каждого врача на Земле. С другой стороны, на исследования было потрачено всего 9 процентов от дохода с продаж, и большей частью эти исследования были направлены на поиск нового лекарства для торговли вразнос, а не для изучения уже существующих с точки зрения их безопасности и эффективности. Кроме того, миллионы долларов израсходованы на исследования с целью определения эффективности кампаний по продвижению продукта на рынке и на разработку маркетинговых стратегий, которые помогут производителям навязать американцам новые миллиарды таблеток.
Союзниками фармкомпаний являются фармацевты, кровно заинтересованные в том, чтобы побуждать врачей выписывать максимальное количество таблеток. Поэтому многие фармацевты негласно договорились передавать представителям фармкомпаний информацию о том, какие из сильнодействующих ядов пользуются популярностью в обслуживаемом ими районе. Это позволяет продавцам лекарств сосредоточить усилия на врачах, оказавшихся наименее восприимчивыми к продаваемым ими ядам.
За работой торговых представителей пристально следят, дабы убедиться, что те точно применяют непорядочные маркетинговые технологии своих работодателей. Невероятно, но надзор осуществляют не супервизоры компаний. Это делают сами клиенты, то есть врачи. Многие доктора были завербованы в качестве так называемых врачей-информаторов, которые тайком заполняют отчеты о работе своих торговых представителей. В награду они завоевывают авторитет в своих медицинских учебных заведениях, когда производители лекарств перечисляют туда от их имени по 10 долларов за каждый сданный отчет.
Будучи студентом и даже уже молодым врачом, я наивно верил, что армия торговых представителей фармацевтических компаний разъезжает по стране, чтобы помогать мне спасать жизни. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что не это было главным мотивом производителей лекарств.
Их главная задача — делать деньги и внушать всем, будто их продукция спасет жизни людей.
Месяц за месяцем я наблюдал за тем, как торговые представители бодро входили в мой кабинет, вооруженные образцами лекарств и тщательно разработанными дорогими брошюрами, описывающими новые продукты в красочных, гиперболизированных и иногда обманчивых выражениях. Конечно, и я, и они знали, что многие из этих лекарств опасны, не испытаны на людях и, возможно, неэффективны против проблем, при которых они должны назначаться.
Помимо «промывания мозгов» со стороны торговых представителей, врачи подвергаются рекламной атаке медицинских газет. Возьмите в руки номер газеты Американской медицинской ассоциации — и увидите, что она переполнена рекламой транквилизаторов. Эта полноцветная реклама в три, четыре, а то и пять полос, притягивающая взгляды, обычно бывает обильно снабжена иллюстрациями, а информация, которую она призвана донести, напечатана очень крупным шрифтом, за исключением предупреждений о побочных эффектах, — потому что никто не хочет, чтобы о них узнали врачи. Модели на фотографиях выглядят несчастными, — возможно, их набрали из тех, кто снимался для журнала «Вог» в 1930 году.
В 1978 году одного представителя Ассоциации производителей лекарств спросили, почему в рекламе транквилизаторов используются непривлекательные модели, выглядящие подавленными. Он ответил: «Иллюстрации в рекламе лекарств, как и в любой рекламе, созданы для того, чтобы привлечь внимание читателя. На них обычно изображаются люди, которые вызовут у врача ассоциацию с его собственной практикой, — те же люди, что приходят в его кабинет». Мюриел Неллис, автор книги «Женские тревоги», вспоминает слова руководителя крупного рекламного агентства, специализирующегося на медицинской рекламе, о том, как при помощи искусных формулировок и маркетинговых кампаний его агентство помогло «расширить само понятие болезни», чтобы создать спрос на психотропные препараты. Казалось, он пребывал в счастливом неведении о том, каким убийственным обвинением против фармацевтической промышленности стало это признание.
Технология этой кампании раскрывается в подписях к фотографиям унылых моделей в рекламе транквилизаторов.
Практически все знакомые женщинам эмоции названы симптомами болезней, на самом деле не существующих.
Матерям рекомендуют принимать транквилизаторы, чтобы справиться и с проблемами растущих детей, и с синдромом опустевшего гнезда, когда эти дети покидают родительский дом. Их расхваливают как средство для снятия напряжения, вызванного семейными проблемами, финансовыми затруднениями, переездом в другой город, переходом на новую работу, назначением на новую должность, кризисом среднего возраста, социальными запросами, стремлением «соответствовать», давлением общественного мнения или волнением по поводу практически любых проблем, с которыми сталкивается каждая нормальная женщина.
В стремлении расширить рынок сбыта фармацевтические компании готовы даже подстрекать врачей к навязыванию транквилизаторов детям. Компания «Пфайзер» в своей рекламе вистарила предложила использовать его для борьбы с детскими страхами. С рекламной фотографии на нас смотрит маленькая девочка, по ее щекам текут слезы. Подпись к фотографии гласит: «Школа, темнота, разлука, зубной врач, чудовища».
Я не знаю, каких чудовищ имела в виду компания «Пфайзер», но мне доподлинно известно, что одним из многочисленных побочных эффектов вистарила являются судороги, и вы уже догадались, кого я считаю чудовищами!
Поверье о том, что каждый визит к врачу должен заканчиваться выдачей рецепта, тоже влияет на поведение врачей. Когда перед ними предстает пациент с психологическими проблемами, которые они не хотят или не умеют лечить, ему назначают транквилизатор, независимо от того, показано ли это в данном случае.
Исследования применения валиума и либриума показали, что три четверти назначений этих лекарств были сделаны при состояниях, не соответствующих утвержденным к их применению показаниям.
Д-р Дональд Ракер, преподаватель фармацевтической школы Огайского университета, заявляет, что «не встречал в специализированной литературе ни одного исследования, подтверждающего, что назначение психотропных веществ соответствует стандартам их рационального использования, установленным исследователями». Врачи с легкостью назначают эти лекарства, не зная о них почти ничего. Во время одного из исследований либриума добрая половина опрошенных врачей не смогла ответить на вопрос, какие активные вещества входят в состав этого лекарства.
Свидетельство того, до какой степени фармацевтические рекламные кампании повлияли на убеждения и поведение врачей, пришло непрошеным гостем ко мне в дом, когда однажды в прошлом году я получил свою ежедневную газету. Там была рубрика, которую вел журналист-медик; она начиналась с письма:
«Уважаемый доктор! В прошлом году у меня появились отеки на разных частях тела, особенно на лице и губах. Неделю я пролежал в больнице, где мне сказали, что это аллергия. Мне пришлось исключить из своего рациона некоторые виды пищи (шоколад, орехи, яйца, рыбу, цитрусовые). Через день после того, как я выписался из больницы, отеки появились снова. Я не знаю, от чего мне лечиться. Вы можете мне что-нибудь посоветовать? М-р Э. Дж.».
Ответ журналиста-медика:
«Вместо того чтобы исключать все эти виды пищи сразу, вам будет лучше исключать их постепенно, по одному. Таким образом вы сможете выявить специфический аллерген.
Вы также можете проследить за действием других известных своей алергенностью продуктов, таких как пшеница и молоко.
И не забывайте о лекарствах».
Здравый совет. Был бы здравым, если бы доктор на этом остановился. Но он продолжил:
«Аллергия — довольно хитрая штука. Причиной могут быть нервы. Нередко нервозность является последней каплей, способствующей появлению аллергии на определенные продукты.
Наверное, вы являетесь кормильцем семьи, и вас волнует, как все это повлияет на вашу работу по возвращении из больницы. Возможно, вам поможет мягкий транквилизатор» (курсив мой. — Р. М.).
Заметим, что автор письма не жаловался на психологические проблемы. Ведущий рубрики поставил свой «креативный диагноз» заочно, не осмотрев пациента и не поговорив с ним. Он правильно предупредил читателей об аллергии на лекарства. Но затем, прочитав на расстоянии мысли своего корреспондента, которого никогда не осматривал, угадав род его занятий и проигнорировав возможную аллергию на лекарства, на которую сам же и указал, врач-журналист назначил транквилизатор для лечения несуществующей болезни. Пациенту, которого в глаза не видел!
Неудивительно, что продажи транквилизаторов измеряются миллиардом долларов в год!
Для многих врачей и пациентов валиум/Valium/ стал реалистическим аналогом сомы — вещества, описанного в романе Олдоса Хаксли «О дивный новый хмир». Если вы помните, сома — «прекрасное лекарство... вызывающее эйфорию, наркотическое опьянение, приятные галлюцинации», обладающее «всеми преимуществами христианства и алкоголя и ни одним из их недостатков». Валиум/Valium/ действительно обладает большей частью этих качеств, но не верьте ни на минуту, что у него нет недостатков.
«У нас есть потребность в валиуме, а не в том, чтобы его употребляло множество народу», — считает д-р Даррил Инама, директор фармацевтической службы бесплатной клиники Хайт-Эш-бери в Сан-Франциско, и продолжает:
«Он вызывает неуловимое, едва заметное привыкание. Люди идут к врачу из-за семейных проблем или в поисках собственного „Я", а перегруженные работой доктора, вместо того чтобы послать их на консультацию, считают, что сказать: „Я дам вам таблетку, и вам полегчает4' — гораздо проще, чем повернуться к проблеме лицом и всерьез заняться ею».
Производитель валиума и либриума — компания «Рош лабораториз» — заявляет, что ни одно из этих лекарств не вызывает привыкания. Однако в «Настольном справочнике врача», составленном на основании информации, предоставляемой производителями, имеется предостережение о том, что люди, принимающие «чрезмерные дозы» валиума в течение длительного времени, в случае резкого прекращения его приема могут испытать абстинентный синдром.
Этот синдром не исключает «конвульсий, тремора, абдоминальных и мышечных судорог, рвоты и потения». Разве можно назвать человека ненаркозависимым, если для того, чтобы бросить принимать лекарство, он должен пройти через все это? Но попробуйте доказать д-ру Барри Румаку из токсикологического центра «Роки маунтин» в Денвере, что транквилизаторы не вызывают привыкания. Он ежемесячно назначает курс лечения зависимости от транквилизаторов 50 пациентам и каждый месяц получает еще до 500 запросов. Он говорит:
«Когда врачи ездили к пациентам верхом на лошади, у них была возможность поговорить с ними. Теперь, если вы обращаетесь к врачу из-за нервозности, он предпочитает дать вам какое-нибудь лекарство, вместо того чтобы полчаса побеседовать с вами.
Если вы принимаете от 80 до 120 милиграммов валиума в день в течение полутора-двух месяцев — вы попались.
Большинство врачей не назначает таких длительных курсов, но люди обращаются к нескольким врачам, считая, что если кто-то помог им чувствовать себя хорошо, то большее количество врачей поможет им чувствовать себя еще лучше.
Это нравится врачам, потому что пациенты становятся спокойными и довольными. Это нравится пациентам, потому что они чувствуют себя лучше».
Он мог бы добавить: «Это нравится производителям, потому что это делает их богаче».
Самые тяжелые письма из тех, что я получаю от читателей своего ежемесячного бюллетеня, — письма от женщин, которых врачи «подсадили» на транквилизаторы и другие лекарства. Многие из них до смерти напуганы тем, во что их превратили лекарства, но не могут выдержать абстинентного синдрома, когда пытаются их бросить. Что бы вы сказали жертве в таком трагическом случае:
«В 1958 году у меня развилась гипогликемия, и, так как я в то время старалась удержаться в должности на тяжелой работе и плохо спала, мой врач назначил мне по 10 мг либриума на ночь. Некоторое время это помогало, но затем эффект прошел. Мне назначались другие лекарства, но я не могла вынести ни одно из них — весь следующий день после их приема я еле держалась на ногах. В конце концов я смирилась с тем, что просыпалась в 3 часа ночи и не спала до утра.
Когда тот врач умер, я обратилась к другому, и он, выслушав мой рассказ, предположил, что от бессонницы помогут 200 мг плацидила. Я попробовала — и он оказался прав. С тех пор я всегда принимала и либриум, и плацидил.
Недавно у меня возник артрит колена, и врач назначил мотрин. Поначалу это был бесценный дар, но через некоторое время у меня начали появляться побочные эффекты. Доктор предложил мне принимать аскриптин, который вроде бы хорошо справлялся с артритом. Когда я перестала принимать мотрин, врач предложил мне прекратить и прием либриума. Это было около месяца назад, и после этого у меня началось головокружение, а также возникла тяжесть в голове и груди. Кроме того, я стала ощущать сильную слабость; тогда врач снова перевел меня на либриум, и мое состояние улучшилось.
Могло ли у меня развиться привыкание к либриуму и плацидилу? После отмены либриума оказалось, что я не могу спать. Что вы думаете о моем состоянии?»
Я ответил этой женщине, что раньше по поводу тяжелых историй болезни употреблял слово «невероятно». Потом я перестал это делать. Я слышал столько тяжелых историй, что теперь говорю: «Невероятно», только когда слышу хорошие новости. Мне нечего было добавить, кроме того что зарегистрировано много случаев возникновения симптомов абстиненции после длительного приема либриума и плацидила и что на упаковках обоих этих лекарств ясно написано, что они обладают способностью вызывать психическую и физиологическую зависимость.
Наркоман и есть наркоман — принимает ли он разрешенные или запрещенные наркотики. Единственным выходом для этой пациентки было найти врача, который помог бы ей пройти через период ломки, так чтобы она могла отказаться от лекарств.
Женщина 22 лет писала мне, что она «сидела» на транквилизаторах в течение нескольких лет после нервного расстройства:
«Я принимала элавил, халдол, норпрамин, синекван и триавил. Я перестала принимать все это в октябре прошлого года и пережила ломку — тошноту, желудочные спазмы, понос. Когда я пожаловалась на эти симптомы своему врачу, он захотел, чтобы я стала принимать еще более сильнодействующие лекарства.
Я скоро выхожу замуж. Что мне делать? Не хочу снова попасть в этот порочный круг» (курсив мой. — Р. М.).
Врач превратил свою пациентку в ходячую аптеку, и мне нечего было сказать этой бедной женщине, кроме того, что простого выхода из этой ситуации не существует. Я написал ей:
«Ваша история почти не отличается от истории обычного уличного наркомана, разве что тем, что наркотики вам назначил врач.
Ваше здравомыслие уже успешно помогло вам справиться с ломкой, и вы сознательно стараетесь не возвращаться к вредной привычке. Следующий шаг — отделаться от наркодилера, даже если он оказался вашим добрым доктором».
Я до сих пор испытываю потрясение, читая подобные письма, хотя получаю их сотнями каждый год. Но оно переходит в ярость, когда беременные женщины рассказывают, что врачи назначают им транквилизаторы и другие опасные лекарства. Эти препараты не только вредят матери, но и подвергают плод риску врожденных пороков. Я считаю, что поступать так вопреки веским доказательствам связи транквилизаторов и врожденных пороков — это вопиющее бессердечие и глупость.
В 1976 году Управление по контролю за продуктами и лекарствами дало указание фармацевтическим компаниям рекомендовать врачам избегать назначения четырех основных транквилизаторов беременным женщинам, ссылаясь на возможную их связь с врожденными пороками у детей, чьи матери принимали эти средства во время беременности.
Ясно, что производители не обрадовались этому, потому что валиум/Valium/, либриум, милтаун и экванил составляют около 1 миллиарда долларов в годовом объеме продаж своих производителей и являются самыми широко используемыми лекарствами в мире.
Несколькими годами раньше, между 1959 и 1965 годами, одно из учреждений организации «Кайзер пёрмэнент»* составило отчет о родах у 1 096 женщин, которым были официально поставлены диагнозы: тревожность, напряженность или легкая форма депрессии.
*«Кайзер пёрмэнент» — организация, предоставляющая клиентам комбинированное страхование и медицинское обслуживание в заранее определенных клиниках при условии внесения предоплаты, обычно ежемесячной. — Прим. пер.
Изучение историй этих беременностей показало, что 402 из этих женщин получали транквилизатор мепробамат, который продается под названиями милтаун или экванил.
Другие 175 женщин получали хлордиазепоксид, то есть либриум. Исследование обнаружило, что у семнадцати женщин, принимавших милтаун (экванил), и у девяти, принимавших либриум, родились дети с тяжелыми врожденными пороками. Это составляет 12 процентов, в то время как у матерей, принимавших другие лекарства, с пороками родилось 4,6 процента детей, а у матерей, не принимавших вообще никаких лекарств, — 2,6 процента.
Хотя производители лекарств отвергли это исследование как нерепрезентативное, д-р Карл Левенталь, заместитель директора департамента лекарств Управления по контролю за продуктами и лекарствами, заявил: «Пока не доказано, что лекарство безопасно конкретно в отношении беременности, оно должно назначаться с предельной осторожностью. Любое лекарство должно использоваться только в том случае, если оно приносит очевидную терапевтическую пользу.
Подавляющее большинство лекарств не исследовалось специфически (по отношению к беременности), и врачи должны быть крайне осторожны, назначая их».
Существует лишь несколько ситуаций, когда применение лекарств во время беременности может быть оправданным, — скажем, когда это необходимо для сохранения здоровья матери или для лечения болезни, угрожающей жизни и здоровью ребенка.
К сожалению, Современная Медицина не ограничивает назначение лекарств этими случаями.
Большинство врачей (а они получили образование в фармакологии разве что благодаря торговым представителям фармкомпаний, чью просветительскую работу вряд ли можно считать нетенденциозной) назначает лекарства беременным женщинам со слишком большой легкостью. По последним оценкам, среднестатистическая беременная женщина получает во время беременности в среднем четыре вида лекарств, большинство которых представляет известный или неизвестный риск для плода.
Недавно одна из моих читательниц написала мне о серьезном беспокойстве по поводу возможного воздействия на ее ребенка шести лекарств, которые были ей назначены во время беременности для лечения симптомов долго не проходивших простуды и кашля. Инструкция к одному из них содержит предостережение от использования именно во время беременности, потому что побочный эффект может передаваться от матери к будущему ребенку. Врачей предостерегают от использования другого из них, потому что его безопасность во время беременности не была доказана. Если какое-либо лекарство предназначено для спасения жизни, его применение оправданно; но это была не та ситуация. Самое большее, чем могло помочь каждое из этих лекарств, это сделать симптомы женщины немного более терпимыми, что, конечно, не может служить причиной для риска здоровьем ее будущего ребенка.
Лекарства могут навредить плоду на любой стадии развития, но опасность развития физических аномалий и умственной неполноценности наиболее велика в первом триместре беременности.
В этот период происходит развитие наиболее важных органов. Центральная нервная система, головной и спинной мозг формируются в период от 2 до 5,5 недель с момента зачатия. Сердце, почки и кровеносные сосуды появляются между 2,5 и 6 неделями. Руки и ноги развиваются между 3 и 8 неделями, печень и кишечник — между 3 и 14, нёбо — между 5 и 12, глаза и уши — после первых 3,5 недель. Период, когда наибольшей опасности подвергаются другие части тела, включая лицо и легкие, до сих пор неизвестен.
Акушеры более склонны добиваться согласия матери на использование лекарств, изображая заботу о ее удобстве, нежели защищать благополучие ее будущего ребенка.
Поэтому женщинам жизненно важно заниматься самообразованием и избегать применения лекарств во время беременности, потому что даже по истечении первого триместра все еще остается огромный неизвестный риск.
Акушер не должен отдавать приоритет удобству матери над жизнью и здоровьем ее будущего ребенка. Надо сказать, это добавит трудностей беременной женщине, которая может вполне оправданно желать получить волшебную таблетку для облегчения тех или иных недомоганий, сопровождающих беременность, но немногие будущие матери, обладая полной информацией, согласятся рисковать жизнью своих детей по этим причинам. Опасность таится в любом лекарстве, для чего бы оно ни было предназначено — для лечения кашля и простуды, запора, для облегчения боли, бессонницы, желудочных расстройств или симптомов тревожных состояний и депрессии.
Доказательства того, что аспирин может значительно затормозить рост эмбриональных клеток, были продемонстрированы десять лет назад в одном из исследований, проведенных в Англии. Побочные эффекты аспирина включают в себя смерть плода, врожденные пороки и кровотечения у новорожденных. Женские половые гормоны, включая противозачаточные, дали двойной рост количества врожденных пороков сердца. Высокие дозы витамина С могут вызвать желтуху, а высокие дозы витамина К — врожденное слабоумие. Было доказано, что антикоагулянт кумадин увеличивает риск выкидыша.
Дилантин, назначаемый для лечения эпилепсии, может привести к неправильному метаболизму фолиевой кислоты — витамина, необходимого для нормального развития плода.
Резерпин/Rethizid/Brinerdin/Trizidin/, применяемый при гипертонии, отражается на способности ребенка регулировать температуру тела и противостоять стрессу. В некоторых случаях обнаруживалось, что диуретики снижают обеспечение ребенка кислородом и негативно влияют на его мозг.
Антациды, содержащие бромиды и натрий, стимулируют выработку у плода такого количества соли, что это вызывает у него задержку жидкости. Минеральное масло, применяемое в качестве слабительного, может снизить усвоение плодом витамина К и вызвать кровотечение у новорожденных.
Опасность лекарств от простуды и кашля не была доказана, но и эти средства вряд ли стоит принимать, поскольку они не дают ничего кроме временного облегчения симптомов и не излечивают простуду.
И, наконец, от транквилизаторов во время беременности — да и в любое другое время, если уж на то пошло, — надо бежать как от чумы, каковой они и являются. Несмотря на то что специфические побочные эффекты не были документально подтверждены, опасность психотропных препаратов настолько значительна, что это заставило Управление по контролю за продуктами и лекарствами издать предостережение о том, что, «хотя не существует убедительных доказательств, что легкие транквилизаторы вызывают пороки развития плода, такая связь предполагается...».
Вы просто обязаны не подвергать своих будущих детей этому риску!
Даже если предположить, что все лекарства, поступающие в продажу, полезны, эффективны и безопасны, то маркетинговые методы производителей все равно остаются предосудительными. Более того, у федерального Управления по контролю за продуктами и лекарствами, отвечающего за то, чтобы небезопасные лекарства не попадали в продажу, настолько связаны руки из-за политического влияния фармкомпаний, что защита, которую оно может нам обеспечить, скорее иллюзорна, чем реальна. Власть Управления слаба: его эксперты-консультанты замечены в связях с Фарминдустрией, а ведомости по зарплате перегружены фамилиями бывших сотрудников фармкомпаний, которые в глубине души все еще заботятся об интересах своих бывших работодателей.
Во власти Управления по контролю за продуктами и лекарствами запросить доказательства того, что новое средство показало себя безопасным в тестах на животных, прежде чем вывести его на рынок. Управление может также потребовать, чтобы производитель доказал, что препарат производит именно тот эффект, который заявлен. Обратите внимание, что от компании не требуют доказательств того, что лекарство приносит существенную пользу, которая перевешивает риски. Оно просто должно действовать так, как об этом заявлено.
На основании экспериментов на животных лекарство в конце концов с одобрения Управления выводится на рынок. Эти эксперименты оплачиваются компаниями, за которыми надзирает Управление.
Чтобы получить одобрение, компании иногда фальсифицируют результаты.
Одобрение Управления служит стартовым выстрелом для массового принудительного эксперимента на людях с целью определить, не причиняет ли лекарство им вреда, а также работает ли оно вообще.
Производитель и его усердные помощники-врачи на полной скорости спешат продать как можно больше нового препарата своим подопытным людям, прежде чем появятся доказательства того, что он убивает, или приносит вред, или просто не работает.
Иногда, после выпуска нового лекарства, независимые ученые-исследователи начинают дополнительные тесты на животных. Нередко они находят то, что не обнаружилось или было скрыто в исследовании производителя: лекарство вызывает рак у лабораторных животных.
Однако у производителя, убедившего Управление одобрить свою пагубную продукцию после тестов на животных, практически всегда находится удобное оправдание. Он сопротивляется отзыву препарата с рынка, возражая, что доказательства, будто его лекарство убивает покупателей, неубедительны, так как основаны на тестах на животных.
Невероятный двойной стандарт!
Лекарства ежедневно получают одобрение для использования людьми на основании неубедительных тестов на животных, но затем производители настаивают, что лекарство нельзя отзывать из продажи, пока не появится убедительного доказательства его опасности в виде человеческих жертв.
Презумпция невиновности вполне уместна в области юриспруденции, потому что она может спасти жизнь невиновным. Однако она совершенно неуместна в фармакологии, где благодаря ей каждый день приносятся человеческие жертвы. Но законы таковы, что сомнительные, бесполезные или опасные лекарства могут продаваться десятилетиями, пока Фарминдустрия успешно противостоит попыткам Управления по контролю за продуктами и лекарствами снять их с продажи. И в то же время те, кто их принимает, страдают от физических нарушений, которые могут не проявляться годами.
«Мы еще двадцать лет не узнаем, опасны ли химические вещества, появившиеся в 1960-х годах, — говорит д-р Ирвинг Дж. Сели-кофф, директор экологической лаборатории нью-йоркской больницы Маунт-Сина. — Чтобы определить это, не дожидаясь, пока люди начнут умирать на улицах, нам нужны более совершенные методы... На сегодняшний день ряд экспериментов на животных дал очень ненадежные выводы, потому что результаты, получаемые на крысах, необязательно совпадают с результатами опытов на мышах. Но все не так плохо. Потому что, если то или иное лекарство вызывает рак у мышей, а затем последовательно — у крыс, хомяков, морских свинок и собак, то надо быть очень смелым человеком, чтобы заявить, что оно не вызовет рак у человека.
Чего мы не хотим, так это платить за новую продукцию ценой человеческих болезней, страданий и жизней. В данный момент у нас нет доказательств того, что результаты всех испытаний канцерогенных веществ абсолютно надежны».
Размах политического влияния фармацевтической индустрии ужасающ.
Она убедила конгресс настолько ограничить полномочия Управления по контролю за продуктами и лекарствами в области регулирования деятельности Фарминдустрии, что это практически парализовало работу Управления. Агентство по охране окружающей среды было наделено властью защищать людей от промышленного химического загрязнения природы. Тем не менее конгресс не дает Управлению по контролю за продуктами и лекарствами возможности запретить врачам и фармацевтическим компаниям вливать недостаточно проверенные вещества прямо в кровоток тех же самых людей.
История медицины изобилует примерами бессилия Управления. Самый свежий пример: в сентябре 1980 года Управление объявило, что в ближайшие годы из продажи будет изъято более 3 000 лекарств, эффективность которых не была доказана. По его оценкам, американцы потратили на эти непроверенные лекарства около миллиарда долларов в одном только 1979 году. В этом списке числились 100 наиболее часто выписывавшихся в 1979 году лекарств. Среди них диметапп — деконгестант, который в 1979 году был выписан 15 миллионов раз и обошелся американцам в 67 миллионов долларов. В списке также значился фенерган — отхаркивающее, которое назначалось 11 миллионов раз в 1979 году и стоило заботливым матерям, чьи дети принимали его, около 52 миллионов долларов.
А теперь — шокирующий факт, о котором вы вряд ли забудете, когда в следующий раз придете к врачу, кормившему ваших детей этими лекарствами все предыдущие годы:
деятельность Управления по изъятию диметаппа и фенергана из продажи стала результатом судебного иска двух групп потребителей. Иск был подан, чтобы заставить Управление ввести в действие поправки к закону «О продуктах питания, лекарствах и косметических средствах», принятому конгрессом еще в 1962 году.
Эти поправки требовали, чтобы производители доказали эффективность продаваемых ими лекарств до октября 1964 года. Тем не менее производители в течение двадцати лет противостояли всем попыткам заставить их доказать, что их лекарства работают, или вывести их с рынка. В то же время врачи продолжали назначать эти препараты, несмотря на неспособность производителей доказать их эффективность в лечении болезней, при которых они назначались.
Можно предположить, что за двадцать лет фармацевтические компании сделали все возможное, чтобы доказать, что эти весьма прибыльные продукты действительно работали. Им это не удалось, но все равно они продолжали продавать их. Если учесть прискорбное рвение грабить публику, продавая ей непроверенные лекарства, — как вы думаете, сколько усилий эта промышленность потратила на исследования, которые позволили бы определить, не могут ли ее лекарства принести реальный вред?
Угроза для здоровья не исчезает даже тогда, когда лекарства, которые вы принимаете, оказываются эффективными, безопасными и выписываются по назначению — удачная комбинация, встречающаяся нечасто. В 1973 году в отделении детской скорой помощи крупной городской больницы при медицинском колледже было проведено исследование назначений, сделанных врачами и выполненных больничными фармацевтами. 2 403 пациентам было предписано более 4 300 назначений 18-ю врачами, эти назначения выполняли 9 фармацевтов. Результаты исследования ограничились анализом назначений 70 самых популярных лекарств, которые были назначены 2 213 раз.
Только 5 процентов этих назначений были выполнены без ошибок! Ординаторы, которые учатся на год дольше интернов, ошибок делали больше. Неправильные дозировки, неправильные интервалы между приемами лекарств, неправильные количества и неправильные разъяснения пациентам. Учитывая обратно пропорциональное отношение опыта и длительности обучения к точности назначений, стоит задуматься: если провести исследование не среди практикантов, а среди постоянно работающих врачей больницы, не окажется ли процент ошибок равным 100?
Почему врачи так легкомысленно раздают рецепты на недостаточно проверенные, ядовитые, потенциально опасные лекарства, которые могут принести женщине больше вреда, чем пользы? Я могу привести вам несколько причин, объясняющих эту практику, но они не помогут врачам сохранить ваше доверие.
Первая из них — причина, господствующая во всей Современной Медицине, — преданность медицинскому вмешательству и стремление пробовать каждое новое лекарство.
Вторая — безграничное невежество в области действия лекарств, предмета, которому уделяется мало внимания на медицинских факультетах.
Третья — экономический стимул за назначение лекарств, особенно распространенный в групповых врачебных практиках, которые имеют собственные аптеки и получают прямой доход от собственных назначений.
И наконец, большинство врачей не имеют времени и желания изучать физиологические причины жалоб своих пациентов или становиться сочувствующими, сострадающими советчиками, в которых так нуждаются пациенты.
Врачам, кажется, проще и выгоднее выпроваживать женщин из своих кабинетов, вручив им рецепт на таблетки. Как следствие такого отношения, два из трех визитов к врачам заканчиваются выдачей рецепта. Врачи выписывают их, чтобы закончить прием, чтобы не заниматься решением проблем пациенток. Пациентка уходит с той же проблемой, что и пришла, да вдобавок с рецептом, а он может послужить причиной новых проблем, которые приведут ее обратно в кабинет врача. Склонность медиков раздавать лекарства по любому поводу не удивляет меня, потому что это один из уроков, которому на медицинском факультете учили и меня.
Когда я учился в ординатуре, один знаменитый педиатр, доктор наук, говорил мне, что никогда нельзя отпускать пациентку из кабинета без какой-нибудь бумажки. Это должен быть если не рецепт, то какая-нибудь диета для ее ребенка или еще какое-нибудь назначение, но — обязательно. Конечно, многие пациенты уверены в том, что существуют лекарства от любой болезни, но только потому, что это внушили им врачи и фармацевтические компании. Розничная торговля лекарствами приносит больше денег, чем утешение и хороший совет. Тем не менее, когда врачей обвиняют в чрезмерной медикализации пациентов, типичным ответом будет: «Они сами этого хотели».
Врачи применяют стратегию «свали все на жертву», чтобы прикрыть большинство своих грехов, в том числе навязывание лекарств, операции гистерэктомии или кесарева сечения, которые не нужны были их пациенткам и не должны были проводиться.
Я слышал эти оправдания почти от всех знакомых врачей и всякий раз поражался их непоследовательности. Если врачам так трудно сопротивляться, когда пациенты требуют лекарств и хирургических процедур, приносящих большие деньги, то как они находят в себе энергию и решимость, чтобы так ожесточенно противостоять любым инновационным методам — таким как мануальная терапия или диетология, — которыми они сами не умеют пользоваться?
Женщина, желающая быть здоровой, должна научиться ограждать себя от опасных и ненужных лекарств. Не ждите, что врач сделает это за вас. Просите его предъявлять инструкцию к каждому лекарству, которое он назначает.
Обращайте особое внимание на предостережения и примечания о побочных эффектах.
Если вам придется не по душе то, что вы прочитаете, заставьте врача доказать свою точку зрения. Если он не сможет или не захочет этого сделать — пришло время задуматься, не хотите ли вы поговорить об этом с кем-нибудь другим.
МУЖСКАЯ МЕДИЦИНА. КАК [КА]ЛЕЧАТ ЖЕНЩИН - Роберт С. Мендельсон
|
